Борьба за колдоговор. Политика социал-соглашателей

Завоевав 8-ми часовой рабочий день, рабочие не успокоились, так как не был разрешен целый ряд других основных вопросов, и в первую очередь вопрос о заработной плате, о жилищах, о больницах, школах, и т.п. Вслед за окончанием борьбы за 8-ми часовой рабочий день, рабочие начали вести большую подготовительную работу по борьбе за коллективный договор.

И этот вопрос, как и вопрос о 8-ми часовом рабочем дне, разрешался не профсоюзами, которые только что начали зарождаться и не имели еще ни достаточных сил, ни авторитета, а Советом Рабочих Депутатов.

Лишь позднее союз нефтепромышленных рабочих принял участие в этой колоссальной борьбе, растянувшейся на долгие месяцы, вступил в эту борьбу в самый ответственный ее фазис, когда понадобились энергичные, революционные меры, к которым и призвал, в конце концов, союз свою мазутную армию.

Совет Рабочих Депутатов счел необходимым объединить вокруг колдоговора весь бакинский пролетариат, взяв на себя инициативу составления требований предпринимателям от имени всех рабочих, для каковой цели выделил специальную комиссию по выработке колдоговора, включив в нее представителей от всех отраслей промышленности, обязав закончить выработку договора в течение 15-ти дней.

Комиссия в свою очередь выделила целый ряд подкомиссий по отдельным вопросам и поручила им разработать соответствующий материал. С созданием такой комиссии Советом Рабочих Депутатов, отпала необходимость у отдельных групп рабочих к предъявлению сепаратных, самостоятельно разработанных требований по всем вопросам зарплаты и др.; все эти материалы места направляли в комиссию.

Работа комиссии и подкомиссий велась чрезвычайно интенсивно, и 16-го мая тов[арищ] Джапаридзе на пленуме Совета объявляет об окончании комиссией работ. Пленум поручил Исп[олнительному] К[омите]ту обсудить разработанные комиссией предложения, а затем передать их на утверждение пленума Совета. Через неделю на пленуме Совета тов[арищ] А. Джапаридзе делает обширный доклад о работе комиссии; пленум принимает основные ее предложения и выделяет особую комиссию для переговоров с нефтепромышленниками в составе следующих товарищей: А. Джапаридзе, С. Шаумяна, Сухарцева, Саакяна, Мандельштама, М.Н., Юзбашева, Пятакова, Л., Дудина, Айолло, Фиолетова, Варначева, Мартиросова и по одному представителю от союзов: моряков, нефтепромышленных рабочих и центрального Бюро Профсоюзов.

Эта комиссия предварительно проводит кампанию среди рабочих по ознакомлению их с выработанными предложениями по колдоговору, созывает районные промыслово-заводские комиссии, которые и вносят на эти собрания поправки и дополнения к выработанным предложениям.

15-го июня было приступлено к переговорам с нефтепромышленниками, которые с первых же шагов обнаружили свое явно отрицательное отношение к коллективному договору, вообще, и к предложениям комиссии, в частности.

В результате переговоры не привели к соглашению, о чем тов[арищ] Джапаридзе и доложил собравшемуся пленуму Совета Рабочих Депутатов 1-го июля 1917 г. Пленум, заслушав сообщение тов[арища] Джапаридзе об отказе нефтепромышленников принять предъявленные им требования, после бурных прений, принял следующую резолюцию:

«1) Созвать в четверг, 6-го июля, конференцию промыслово-заводских комиссий для обсуждения вопроса о проведении в жизнь коллективного договора; 2) передать на обсуждение этой конференции вопрос об организации однодневной забастовки; 3) декретировать введение 8-ми часового рабочего дня для всех категорий рабочих и служащих, а также одного свободного дня в неделю для всех вахтенных, начиная с 1-го мая; 4) декретировать выдачу единовременного пособия (размер коего поручается определить Исполнительному Комитету) в счет колдоговора, который вводится с 1-го апреля; 5) тех промышленников, которые будут сокращать свое производство, арестовывать и предавать суду, а военно-обязанных отправлять на фронт; 6) требовать вмешательства государственной власти в урегулирование взаимоотношений труда с капиталом в нефтяной промышленности; 7) немедленно организовать комиссию из представителей переговорной комиссии (рабочих и предпринимателей), статистического Бюро, специалистов и представителей 2-го[1] союза для пересмотра условий труда».

Это решение Совета Рабочих Депутатов также было перенесено на места, в районы, где были созваны общие собрания.

Районы целиком и полностью присоединились к резолюции Совета, дополнив ее пунктами о введении контроля над производством и о национализации нефтяной промышленности.

Но меньшевики и эс-эры не хотели проводить в жизнь принятую Советом резолюцию, не хотели считаться с настроением рабочих и, вместо того, чтобы провести в жизнь решение Совета, запели Лазаря о «спасении революции», о «защите отечества», затянули волынку о необходимости терпения и требовали новых переговоров с промышленниками.

Одним словом, поступили так, как и полагается поступать во всех таких случаях господам соглашателям.

На созванной 6-го июля специальной конференции промыслово-заводских комитетов господа соглашатели дали волю своим чувствам и начали убеждать конференцию во вредности забастовок и даже однодневной забастовки-демонстрации (предложенной большевиками), называли эту демонстрацию «ножом в спину революции» и призывали конференцию к благоразумию и терпению.

Долго соглашатели - эсеры и меньшевики - пугали рабочих разными страхами на счет срыва революции и, наконец, обманули конференцию, в результате чего она, вопреки предложениям большевиков, настаивавших на твердых, решительных мерах, приняла следующее весьма «мудрое» решение:

«1) Исходя из обще-государственных интересов, забастовка-демонстрация сейчас несвоевременна; 2) проект договора должен быть передан в комиссию Комиссара Труда; 3) в случае отклонения предпринимателями колдоговора, необходимо обратиться к временному правительству, с предложением финансировать минимальную заработную плату путем декрета».

Рабочие попались на удочку соглашателей, не послушались большевиков, призывавших к решительной борьбе, и погрязли в соглашательском болоте, из которого только после 7-ми месяцев их извлекли большевики, призвав к борьбе, окончившейся блестящей победой рабочих.

Соглашатели, обрадовавшись победе на конференции, приступили к переговорам с нефтепромышленниками одни, без большевиков, которые сложили с себя всякую ответственность за дальнейшую судьбу колдоговора и вышли из состава комиссии.

Начинается долгая, нудная канитель и волынка с колдоговором, который, несмотря на все их призывы к чувствам и патриотизму нефтепромышленников, не двигался ни на йоту вперед и оставался на том же месте.

Долго возились соглашатели, долго они увещевали предпринимателей, долго их урезонивали и уговаривали, долго призывали рабочих к спокойствию и терпению, но ничего не помогало: промышленники были глухи и слепы к стонам и мольбам соглашателей.

Наконец, рабочим надоела эта бесконечная канитель; настроение их повышается, и они требуют от господ соглашателей более решительных и твердых мер.

Но соглашатели не обладают твердостью и решительностью; они боятся «обидеть» и «оскорбить» господ предпринимателей, с которыми они заключили блок, с которыми они вместе «отстаивают» революцию и ведут «войну до победного конца».

А рабочие нервничают все больше и больше и открыто выражают свое недовольство работами комиссии и поведением соглашателей, которые тянут канитель и никак не могут ее кончить.

Эти настроения рабочих пугают соглашателей; они чувствуют, что рабочие выходят из-под гипноза их сладких речей и больше прислушиваются к голосу большевиков. Чувствуют соглашатели, что дольше нельзя морочить головы рабочим, и решаются они на твердый шаг, на решительные меры.

На экстренном заседании Исполнительного Комитета Совета Рабочих Депутатов выносят постановление «довести до сведения промышленников, что он (Исполнительный Комитет) слагает с себя ответственность за дальнейшие события[2].

Какое «мудрое», твердое, поистине Соломоново Решение! И недаром лидер промышленников, С.С. Тагианосов, в ответ на эту глупость соглашателей, совершенно резонно замечает:

«Как слагает? Власть не может слагать с себя ответственность». Поистине чудеса: Тагианосов и тот считает Исполнительный Комитет властью, напоминает об этом господам соглашателям, как бы рекомендует им действовать так, как подобает власти, а им и невдомек, что они власть, они не считают Исполнительный Комитет Совета Рабочих Депутатов властью, скромно уходят в сторону, предоставляя эту власть буржуазии.

Итак, господа соглашатели сняли с себя ответственность, сообщили рабочим о том, что переговоры прерваны, но отнюдь не призвали рабочих к решительным действиям, к борьбе. Это не входило в их планы: наоборот, они снова и снова призывали рабочих к спокойствию и терпению.

Наконец, местные соглашатели зашли в такой тупик, что уже сами не могли придумать ничего такого, что могло бы успокоить волнующихся рабочих, и обратились за разрешением этого вопроса к соглашателям центральным, апеллировали[3] к министру труда временного правительства, меньшевику Скобелеву. Пожаловал в Баку и сам министр Скобелев, дабы помочь своим товарищам-меньшевикам и прочим соглашателям, думая своим высоким положением если не устрашить, то несколько устыдить господ предпринимателей.

Предприниматели же, не испугавшись ни министерской осанки, ни его призывов к патриотизму, ни на какие уступки не шли.

Повертелся министр Скобелев, съездил в Тифлис, опять приехал, еще раз поговорил с промышленниками, но ничего от них не добился, выступил на конференции промыслово-заводских комитетов, призвал рабочих к спокойствию, обещал 2-х месячный аванс рабочим, предложил им выбрать делегатов для посылки в Питер - и был таков.

Сел и уехал в Питер, а рабочие остались опять у разбитого корыта, колдоговор не сдвинулся с места.

Рабочим надоела эта бесконечная волынка; убедились они на практике в соглашательстве меньшевиков, эс-эров и дашнаков, перестали слушать их нудные слезницы и приняли предложение большевиков, призывавших к борьбе, к объявлению всеобщей забастовки.

Вновь на сцене неугомонный Алеша Джапаридзе, вновь он руководит конференцией, которая принимает решение предъявить ультиматум промышленникам.

В ответ на этот ультиматум, промышленники присылают свой ответ, который признается, неудовлетворительным. Сам собою встает вопрос о борьбе, о забастовке.

Снова выступает Исидор Рамишвили, который тоже считает ответ промышленников неудовлетворительным, но не делает из этого соответствующих выводов, а по привычке жует соглашательскую жвачку и обращается к конференции со следующими словами: «у них (т.е. у промышленников) одна забота - спасти бы себя, свои копейки, а до родины, до страны им дела нет. Что могу я сказать вам, товарищи? Реагировать на этот позор надо. Оставаться хладнокровными нельзя, но посоветовать вам забастовку - опасно, посоветовать молчание - преступно. Они бросили перчатку, поднять ли ее нам? Может быть, вы найдете в себе столько сил, чтобы, страдая, все таки стать выше наших классовых интересов. Может быть, мы посоветуемся с Тифлисом, с Петроградом, с демократическим совещанием и властью. Я взываю к вашему благоразумию и мужеству»[4].

Рабочие ответили, что ни И. Рамишвили, ни все соглашатели сказать больше ничего не могут, что большевики указали им правильный путь, и теперь призывы к терпению и благоразумию не помогут, что они этих призывов наслушались вволю и больше их слушать не желают, а что касается перчатки, то рабочие единодушно, по призыву большевиков, заявили: перчатку поднимаем, объявляем борьбу, объявляем забастовку.

27-го сентября 1917 года началась знаменитая, грандиозная дружная всеобщая забастовка.

Остановилась вся промышленность.

Всей борьбой руководил Центральный Стачечный Комитет, во главе с тов[арищем] А. Джапаридзе, в районах - районные Стачкомы.

Рабочие сами организовали охрану промыслов; промыслово-заводские комиссии все были на местах; собирали сведения о протекающей забастовке, объезжали промысла, давали указания охране и следили за порядком.

Забастовка эта может считаться классической по своей организованности, сознательности, выдержанности, стойкости и дисциплинированности рабочих масс, принимавших в ней участие.

Вся Россия восхищалась этой всеобщей забастовкой бакинских рабочих, показавших себя передовым авангардом в российском рабочем движении.

Даже предприниматели, администрация, даже соглашатели были поражены порядком и дружностью, с которой протекала эта забастовка.

Промышленники поняли теперь, что они имеют дело не с соглашателями, что руководит забастовкой революционная рабочая партия большевиков, что рабочие не пойдут ни на какие уступки, ни на какие соглашения и будут вести забастовку так, что никто не сможет обвинить рабочих в беспорядках, в эксцессах, в анархических действиях, в хищениях на промыслах и т.п.

Поняли предприниматели, что компромиссов здесь не будет, что взывать к их патриотизму не будут, а будут вести упорную, дружную, решительную борьбу.

Поняли и ответили, что они согласны заключить колдоговор на условиях, предложенных рабочими.

Так закончилась блестящей победой эта историческая всеобщая забастовка.

Колдоговор был заключен.