Слагаемые успеха или Чем современные докеры Питера отличаются от своих ленинградских и лондонских предшественников

21-22 июля 2014 года в ОАО «Морской порт Санкт-Петербург», точнее, на первом и втором грузовых районах, проводился начальный этап коллективных действий, организованный Российским профсоюзом докеров (РПД). Другое название коллективных действий – «работа по правилам» или «итальянская забастовка», когда работники скрупулёзно придерживаются своих должностных инструкций и действующих нормативов на разные виды работ, а кроме того, отказываются от сверхурочных работ. Всё вместе ведёт к серьёзному замедлению перевалки грузов и, в принципе, должно являться экономическим средством давления работников на работодателя. В нашем случае коллективные действия были вызваны упорным нежеланием работодателя продолжать переговоры по заключению коллективного договора на 2015-2017 годы.
Профсоюз докеров действует в порту в достаточно сложных условиях. За спиной работодателя стоит Владимир Сергеевич Лисин – по некоторым источникам, признанный богатейшим в России бизнесменом с капиталом в 24 миллиарда долларов. Кроме питерского порта и ¼ всех железнодорожных перевозок в РФ, он контролирует Новолипецкий металлургический комбинат, Невский судостроительный завод в СПб, Волжское пароходство и ряд других мощных предприятий и организаций. Ресурсы г-на Лисина равны потенциалу небольшого государства.
Поэтому для г-на Лисина не составило труда создать в 2001 году ООО «Морское кадровое агентство» (МКА), которое набирает в порт рабочих, в том числе гастарбайтеров, по срочным трудовым договорам. Ни профсоюза, ни коллективного договора в МКА нет, люди трудятся подчас в полурабских условиях. Скрытый смысл существования МКА заключается в том, чтобы параллельно с естественным сокращением численности организованных в профсоюз докеров из традиционных стивидорных организаций (сейчас это «Морпорт СПб» и ЗАО «ПКТ») наращивать численность работников в МКА. И, таким образом, постепенно вытеснить профсоюз из питерского порта.
Ещё одним фактором, серьёзно усложняющим профсоюзу докеров работу, является то, что территория и акватория порта являются частью государственной границы РФ. С особым пропускным режимом и другими строгостями. Этим охотно пользуется работодатель в ходе коллективных трудовых конфликтов.
Кроме того, в порту есть ещё несколько профсоюзов. С первым – Профсоюзом работников водного транспорта (ПРВТ) – и раньше-то не всегда удавалось договориться и выступать единым фронтом на переговорах с хозяином. В последнее время отношения с ним совсем испортились, как раз по вопросу представительства интересов работников на переговорах с компанией г-на Лисина. Второй – небольшой профсоюз Портовых рабочих Большого Морского порта Санкт-Петербурга (председатель А. Черновский) – ведёт против РПД натуральную войну, с письмами в прокуратуру, судебными склоками, подмётными листовками. Наконец, пару месяцев назад возник профсоюз «Портовик», который возглавляется менеджером ОАО «Морпорт СПб» и, используя административный ресурс, активно вовлекает работников в свои ряды. Форсированная кампания по вербовке людей сопровождается изоляцией лидеров докеров, которые могли бы этому помешать: освобождённых членов профкома докеров часто не пускают в порт несмотря на наличие у них пропусков.
Итак, профсоюзу докеров противостоит мощный и решительный работодатель, который использует многообразные средства противодействия и давления: административный ресурс, «жёлтый» профсоюз, организованные штрейкбрехеры (МКА).
Не удивительно, что, когда профсоюз начинает борьбу за колдоговор и объявляет коллективные действия, некоторые докеры разводят руками и начинают рассуждать о разных весовых категориях, «не тех временах» и проигранном колдоговоре. Дескать, мы сами люди бедные, в долгах как в шелках, у нас семьи по лавкам, детишки плачут, молочка просят. Тут не до борьбы, заработать бы на хлеб насущный, да с кредитами расплатиться. Ещё можно приплести сложную международную ситуацию: санкции против России, враждебное окружение и т.п.
Но это песни знакомые. У страха глаза велики, а язык златоуст. Всё познаётся в сравнении. Расскажу, каково было британским докерам в конце 19 века.
Жили в трущобах, протянувшихся на десятки километров вдоль доков, облепивших Темзу по обоим берегам. Нищета, грязь, преступность, бездействие полиции. Своим профсоюзом могли похвастаться только немногочисленные «стивидоры», как называли квалифицированных рабочих, которые размещали и закрепляли перемещённые грузы. У грузчиков же (грузчик – прямой перевод английского слова «докер») – никакой организации, никаких пособий, льгот, гарантий. Наём происходил каждое утро, и рабочим приходилось в очередях к пристаням драться друг с другом за право заработать свои ежедневные 4 пенса. Права на обед не было, иной хозяин всех рассчитывал перед обедом и сразу нанимал новых «наудачу», так что в число счастливчиков попадали те, кто был «не голоден» или поел быстрее. Так и перебивались всю жизнь с хлеба на воду, уклоняясь от кулаков товарищей-конкурентов да начальских и полицейских зуботычин, ловя на себе презрительные взоры сограждан. Ну, куда хуже? Протестовать бесполезно: автоматов не выдадут, а своих нет.
Но вдруг, в августе 1889 года (то есть, ровно 125 лет назад) грузчики сговорились и разом бросили работу. И когда не нашлось среди них ни одного штрейкбрехера, когда на митингах в Гайд-парке этот черномазый всклокоченный люд заявил, что будет стоять до конца и победит, даже голодая – в мозгах у лондонцев что-то перевернулось. К забастовке стали присоединяться целые заводы, причём выступали не со своими собственными требованиями, а со «стачками симпатии», как тогда называли забастовки солидарности. Скоро счёт бастующих пошёл на десятки тысяч. Профсоюзы пустили шапку по кругу, а потом обратились к горожанам – и собрали огромный стачечный фонд. Целый месяц, с 12 августа по 14 сентября 1889 года, сотрясала Англию «Большая стачка Лондонского дока». Столица Британской империи бурлила, единый фронт хозяев, заправлявших в порту, дал трещину и вскоре развалился. На его руинах встал молодой «боевой» (гордое самоназвание) профсоюз, начавший нелёгкую, но победную борьбу за колдоговор. Спустя годы он стал основой крупнейшего и доныне в Великобритании профсоюза – «Unite the Union» с двумя с половиной миллионами членов. Сегодня само слово «докер» звучит весомо и гордо.
Можно сказать, что английские примеры для нас не авторитет. Другие люди, другой менталитет. На российской почве такие цветы не растут.
Но задумаемся, почему и в России докеры точно так же, как по всему миру, вызывают у людей симпатию и уважение. А грузчики – сплошные многоточия. Потому что и в России докеры уже целый век находятся в авангарде рабочего движения. Далеко не в последнюю очередь благодаря их борьбе, на перевалке грузов постоянно расширяется механизация, а квалификация докеров растёт. Грузчик же – символ тяжёлого физического труда, потерянной, пропитой жизни…
Так что же за плечами у российских докеров? Воротимся-ка на 90 лет назад, в Ленинградский торговый порт 1924 года.
Ситуация здесь была куда лучше, чем в Лондоне 35-ю годами ранее. В раннем СССР биржи труда давали работу только членам профсоюзов. ВЦСПС же, считая труд докеров квалифицированным, запрещал набирать их помимо бирж труда. Нанимались докеры по-прежнему подённо. При гиперинфляции, до 10-20% в месяц, подённый заработок вдруг оказался счастливым выходом из положения. Наконец, в Торговом порту давно действовал профсоюз, за строптивость, правда, уже «очищавшийся» Советской властью от «саботажников» и «контрреволюционеров».
Перечень негативных факторов был куда длинней и чувствовался острее. Власть ещё летом 1923 года начала кампанию по снижению тарифов портовых рабочих, а также разрешила наём докеров вне зависимости от их членства в профсоюзе. В результате в Торговом порту скопилась избыточная рабочая сила. Это привело к значительному снижению расценок, недозагрузке рабочих (даже в разгар навигации не больше 12-14 смен), а также излишней скученности и антисанитарии в рабочих «общежитиях»: так, 1800 докеров 2-го и 3-го районов ютились в одном гигантском загаженном бараке. Организации, занимавшиеся в порту перевалкой грузов: транспортное управление Наркомвнешторга, Доброфлот, Государственное Балтийское пароходство, Петроградское акционерное транспортное общество – все вместе создавали хаос в работе и снабжении. Шутка сказать, в летнюю жару рабочих не могли обеспечить достаточным количеством питьевой воды! Наконец, начались задержки выплаты заработков и у докеров. И всё это на фоне перебоев с хлебом, с начала августа вызвавших гигантские очереди перед продуктовыми лавками. Короче, одни грустные смайлы.
Ещё с зимы в рабочей среде происходила самоорганизация, среди зачинщиков были и профсоюзники, и коммунисты, составляя умеренное крыло. Профсоюз, пытаясь избежать прямого столкновения, предложил работодателям заключить коллективный договор, который мог бы урегулировать ряд острейших вопросов, в первую очередь – разногласия по тарифу докеров. Рабочие требовали увеличить подённую плату до 2-х с половиной рублей, работодатели настаивали на прежних 2 рублях 25 копейках.
Дальше было интересно. Работодатели затянули переговорный процесс, так что профсоюз даже решился на выдвижение ультиматума о создании ими единого представительного органа, а 22 августа забастовочный комитет объявил стачку. При этом он разделился на две части: четыре члена стачкома пошли снимать с работ докеров порта, и через пару часов бастовали уже 3185 человек – а остальные 24 стачкомовца во главе с председателем союза ушли на переговоры по условиям коллективного договора в Губернский совет профсоюзов. Переговоры затянулись (хотя советские газеты лживо сообщили, что колдоговор уже подписан с «целым рядом пунктов, значительно улучшающих условия труда и зарплату»), и на следующий день докеры 5-го района толпами направились в город снимать с работ своих коллег на электростанции, водопроводе и заводах. Оказавшись перед перспективой распространения забастовки – а волны докатились уже до Александровского, Металлического и даже Путиловского заводов – власти арестовали несколько десятков «бузотёров» в порту и на предприятиях, в том числе стачком в полном составе; на разгрузку к пристаням вышли сотни штрейкбрехеров из состава студентов, коммунистов и почему-то олонецкое землячество – 300 рабочих. В этой ситуации профсоюз подписал колдоговор, закрепивший основное требование в подённых 2 рубля 50 копеек и доплату в 50% при выполнении максимальной нормы. Сама норма, правда, была увеличена на треть. Узнав об этом, докеры организованно вышли из стачки.
Уже 25 августа в порту вновь кипела работа. По сообщению заведующего орготделом Ленинградского губкома РКП(б) А. Куклина, «не хватало нарядов для желающих работать». Большинство арестованных вскоре отпустили, высокая московская комиссия пообещала понизить нормы выработки у докеров. А через месяц был создан единый погрузо-разгрузочный орган, упорядочивший работу в порту. Это была победа!
Уроки забастовки ленинградских докеров 22-24 августа 1924 года таковы. Обстановка может быть самая неблагоприятная для рабочих: куча прижимистых и хитрых работодателей, кивающих друг на друга и на трудную внутриполитическую обстановку; лживая пресса; репрессии тайной полиции; наличие организованных и сплочённых штрейкбрехеров. Наконец, совсем уж нищенское существование, не позволяющее долго бастовать.
Но! Если рабочие выбирают верный момент для удара, верную тактику, если с ними их профсоюз, если они обращаются за поддержкой к товарищам на других предприятиях, в общем, не боятся действовать и рисовать свой сюжет – тогда их ждёт успех. Цена успеха может быть велика, но и победа дорогого стоит.
В чём разница между Лондонской стачкой-1889 и Ленинградской стачкой-1924? Внешних и сюжетных различий – пруд пруди. Принципиальной разницы нет. Единство, решительность и стойкость – вот три слагаемых успеха лондонцев и ленинградцев. Они презрели страхи, поднялись, победили и заслужили восхищение современников и уважение потомков.
Если мы теперь обратимся к грядущим Коллективным действиям-2014, то найдём в них серьёзное принципиальное отличие. У некоторых товарищей докеров есть страх, колебания, настрой на поражение. Такое настроение однозначно снижает силу профсоюза, угрожает будущим заработкам, и – главное! – совершенно не даёт уверенности в завтрашнем дне. Отсидеться не получится. Действия работодателя однозначно ведут к вытеснению РПД из Морского порта СПб, а потом – к гарантированному падению заработков и условий труда работников.
Сопротивление – занятие не лёгкое и иногда опасное. Но тот, кто сопротивляется, всегда увеличивает свои шансы на победу. У докеров для этого есть всё:
-
коллектив работников, имеющий четвертьвековой опыт переговоров и забастовок и, при сохранении в своей среде единства, обязательно добивающийся победы,
-
команда вожаков, умеющая вести товарищей в бой, дожимать до цели и минимизировать потери,
-
здравый смысл, без шапкозакидательства, с одной стороны, и трусости – с другой,
-
крупный, активный, не бедный и авторитетный в среде профдвижения профсоюз,
-
крепкие союзники из ITF – Международной транспортной федерации профсоюзов, куда входят и РПД, и лондонские докеры.
Всё вместе даёт те самые слагаемые успеха. Не использовать их – значит постепенно опуститься до положения рядовых грузчиков при каком-нибудь сельмаге. И после стыдливо отводить глаза, рассказывая родным детишкам о своём безысходно тяжёлом, низкооплачиваемом труде и пытаясь объяснить, почему так получилось.
Иногда по профсоюзным делам бываю в других городах нашей большой России. Знаете, о ком меня сразу спрашивают коллеги? О профсоюзе «Форда»! Своей борьбой фордовцы заслужили уважение миллионов россиян. Борьбой, а не нытьём и прятанием за спины товарищей.
Питерским докерам я желаю того же. Стойкости сейчас, в 2014 году. И сильного колдоговора – в будущем 2015-м.
Статья написана в 2014 г. Публикуется впервые.