[…]

Буржуазия рассчитывала руками эсеров и меньшевиков задержать большевизацию железнодорожного пролетариата. Большие надежды в этом отношении возлагала она на предстоящий Всероссийский съезд железнодорожников. Управляющий эксплуатационным отделом железных дорог Э.В. Ландсберг в докладе Особому совещанию по перевозкам откровенно заявил об уверенности министерства путей сообщения в том, что на «открывающемся 15 июля Всероссийском съезде железнодорожников восторжествует сознательный элемент, который в лице железнодорожного союза — мощного профессионального органа создаст ту необходимую опору, при помощи которой окажется возможным урегулировать дело на железных дорогах […]». Эсеры и меньшевики в значительной степени оправдали доверие буржуазии. Усилия эсеро-меньшевистского блока были направлены на то, чтобы создать такой союз железнодорожников, который стал бы плотиной, сдерживающей революционный напор масс на Временное правительство.

Всероссийский учредительный съезд железнодорожников начал // (с. 110) свою работу в Москве 15 июля. Подавляющее большинство делегатов съезда являлось представителями мелкобуржуазных партий: эсеров, меньшевиков, народных социалистов (энесов), трудовиков. В съездовской фракции социал-демократов насчитывалось всего два большевика (С.М. Бальбатов и Н.Г. Кравец) и два межрайонца (П.А. и И.А. Грунины) .

На съезде образовалась «рабочая группа», объединившая большевиков, межрайонцев и левых эсеров и примыкавших к ним беспартийных рабочих[1]. Но она составляла слабое меньшинство по отношению ко всей массе делегатов и не могла оказать заметного влияния на ход работы съезда и принятие постановлений. Подавляющее число делегатов по социальному положению принадлежало преимущественно к средним слоям. Из 600 участников съезда было всего 78 рабочих. По профессиональному составу большинство делегатов принадлежало к работникам среднего звена на железных дорогах: техники, мастера и их помощники, врачи, кассиры, кладовщики, конторщики. Эта группа делегатов и определяла лицо съезда. Резолюции съезда и рекомендации секций носили отпечаток мелкобуржуазных взглядов именно этих слоёв железнодорожников.

На съезде не был представлен союз мастеровых и рабочих, объединявший пролетарскую массу железнодорожников Петроградского и Московского узлов. Руководство союза считало учредительный съезд железнодорожников «непрофессиональным» и бойкотировало его. Это было ошибкой, которая позволила мелкобуржуазным и полупролетарским слоям захватить большинство мест в руководящих органах Всероссийского [железнодорожного] союза. Кроме того, со съезда ушли представители «ленточных союзов»: маджеля[2], парбрига[3], кондукторов, техников и др[угих], которым было отказано в равноправном участии в решении стоящих в повестке дня вопросов. Именно в этом наглядно проявились профессиональная узость[4], местничество и синдикализм в работе Учредительного съезда железнодорожников.

Острая дискуссия разгорелась на съезде о характере, целях и задачах создаваемого союза. Большевики и другие члены рабочей группы считали, что союз должен быть производственной организацией, объединяющей всех тружеников дорог. Задачи союза: воспитание рабочих в духе понимания борьбы и социалистических задач пролетариата; участие в революционной борьбе в тесном взаимопонимании с другими отрядами рабочего класса; установление действительного контроля над производством.

Наиболее распространённым среди делегатов был взгляд на профсоюзы как организацию государственную. Его поддерживали и пропагандировали левые эсеры. A.Л. Малицкий, левый эсер, член исполнительного комитета железнодорожников Московского узла, на съезде заявил: «Железные дороги это организм государственный, и поэтому заведует этим делом железнодорожный союз как орган государственный, а не только профессиональный». Эсеры предлагали, чтобы в рамках Временного правительства МПС[5] и управления дорог перешли в руки «автономного» железнодорожного союза, наделённого «государственной властью» и ограниченного лишь законом. Однако эти анархо-синдикалистские[6] // (с. 111) взгляды сочетались у эсеров с одобрением политики Временного правительства. Председатель съезда железнодорожников эсер М.Д. Орехов, выступая на Московском государственном совещании, заявил: «Порядок, жертвы и оборона — вот к чему призывало правительство […], вот что стоит на знамени Всероссийского железнодорожного союза».

Цеховой эгоизм и анархо-синдикалистские устремления значительной части делегатов съезда проявились в том, что союз не только не вошёл во Всероссийский центральный совет профессиональных союзов[7], но и не определил взаимоотношений с ним и железнодорожными секциями Советов рабочих и солдатских депутатов. Когда в октябре 1917 г. председатель ВЦСПС при переговорах с представителем Викжеля спросил их, почему железнодорожный пролетариат не входил в общероссийское профессиональное объединение, то получил многозначительный ответ: «Мы не можем входить в общий блок, в общую связку, потому, что это организация профессионально-политическая и административно-техническая, между тем, как все союзы, входящие в ваше объединение, строятся по экономическому флангу».

Съезд избрал руководящий орган — Всероссийский исполнительный комитет железнодорожных рабочих и служащих (Викжель)[8]. Преобладающее количество мест в нём получили представители средних слоёв. Из 40 чел[овек] исполнительного комитета представителей рабочих профессий (токари, слесари, осмотрщики вагонов и др[угие]) было 10; инженеров, техников, начальников дистанций, помощников начальников участков службы пути — 10; старших агентов движения, бухгалтеров, счетоводов, контролёров, конторщиков — 13; машинистов — два; юристов — один; телеграфистов — один.

Социальный состав делегатов съезда существенно отразился и на партийной принадлежности членов Викжеля. Большинство его членов беспартийные (25 чел[овек]), эсеров было 12, меньшевиков — 6, большевиков — два.

От Николаевской дороги в исполком были избраны один большевик, два беспартийных и один эсер, от Мурманской дороги — один беспартийный, от Северо-Западной дороги — один эсер.

Работа Учредительного съезда железнодорожников показала, что реакции не удалось после июльских дней расправиться с большевистскими организациями на железных дорогах. Решительная поддержка партией справедливых требований железнодорожников нашла отклик как на съезде, так и на местах.