В возрасте 72 лет в Санкт-Петербурге умер Леонид Николаевич Павлов (Леонид Гинзбург)[1], ученый-экономист, философ, поэт, общественный деятель, основатель и бессменный лидер профсоюза "Независимость". Умер, так и не дописав своей последней книги, о теме которой он размышлял не один год.

Жизнь Леонида Николаевича делится как бы на две части, или даже две половины, хотя вторая из них была намного короче первой. Вся жизнь покойного была яркой и необычайно талантливой. Но он сам согласился бы с тем, что именно вторая ее половина была прожита им наиболее ярко и полно. Эта часть его жизни совпала с созданием и руководством профсоюзом "Независимость", а также сотрудничеством со всеми теми, кто принимал активное участие в профсоюзной и общественной деятельности в Санкт-Петербурге, в России и за рубежом.

Первая половина его жизни выпала на решающее в истории СССР время - 1930 е годы (он родился в 1932 году), война (он пережил первый год ленинградской Блокады, затем был эвакуирован), послевоенное восстановление, совпавшее с юностью и периодом человеческого и гражданского становления. Затем были учеба в военном училище, служба армейским офицером, уход в отставку в конце 1950-х в связи с хрущевским "разоружением", переход в новое, "гражданское" состояние, работа слесарем на одном из ленинградских предприятий, учеба в Финансово-экономическом институте, начало поэтического творчества, первый арест и срок за опубликование антисталинских стихов, который он "от звонка до звонка" отбыл в Уральских лагерях. Затем было возвращение в родной город, продолжение учебы в университете, аспирантура и защита диссертации.

Следующим этапом его жизни были преподавательская работа в ряде высших учебных заведений Ленинграда, проведение исследований экономики советского предприятия, экономических процессов в СССР вкупе с изучением советской и российской истории, опубликование книг по вопросам системы хозрасчета[2] советского предприятия, написание теории "Социала", попытка ее популяризации, и, наконец, еще один арест в 1984 году и отправка на "новую" отсидку, на этот раз - в условиях психиатрической больницы, более привычных для всех советских инакомыслящих.

Известно, что СССР представлял собой, образно выражаясь, большую "палату № 6". Мы все были ее пациентами, в той или иной степени. Л.Н. Павлов узнал на собственном опыте, что грозило в СССР тем, кто не считал себя ее пациентом. Ему пришлось испробовать наиболее "эффективные" варианты лечения для тех, кто полагал, что быть свободным - куда более достойная для человека участь, чем быть безгласным исполнителем воли Партии и Правительства. Более того, даже в больнице он продолжал пропагандировать идеи "Социала", причем среди ее персонала. Судя по всему, врачи и другие сотрудники были на стороне "больного", считая его более вменяемым, чем большинство граждан нашей великой Родины.

В период 1984-1987 Леонид Николаевич не имел работы, подвергался различным преследованиям. Трудно ему было найти работу и в последующее время. Осталась не защищенной докторская диссертация. Осталась написанной в стол теория "Социала", созданная в основных чертах в конце 1970-х гг…

Однако не все благополучно было и в советском государственном "дурдоме". Рушились основы советской экономики, рушился столь привычный для многих мир, в здании "палаты" появились трещины, которые затем перешли в обвал всего здания. Наступали новые времена. Началась Перестройка.

Леонид Николаевич в новых условиях активно включился в общественную деятельность. В 1987 году появилась "группа Павлова", которая в 1989 году переросла в профсоюз, а затем и в Профессиональную Ассоциацию Рабочих "Независимость". Началась вторая половина жизни Л.Н. Павлова, которая совпала с частью жизни многих [из] тех, кто имел счастье познакомиться и подружиться с ним.

Леонид Николаевич часто выступал на первых демократических митингах, проводившихся в конце 1980-х гг., как правило, в Михайловском парке и Румянцевском саду Ленинграда. Туда приходил разный народ, воспринявший разрешенную "свободу" как желание понять природу советского общества и изменить его, повернуть его лицом к человеку. Туда приходили Анатолий Чубайс, Марина Салье, Галина Старовойтова и др[угие]. Приходили туда и одиозные личности, типа покойного ныне лидера "Памяти" Васильева. Некоторые, такие, как Анатолий Чубайс, считали, что они все уже давно поняли, и стоит только повернуть немного государственный "руль" по направлению к Западу, и все само собой исправится. Некоторые полагали, что именно отход от "правильной" ленинской политики и привел к общественному кризису.

Леонид Николаевич стал тогда одним из самых популярных ораторов, чьи выступления вызывали неоднозначную реакцию у многих. Так, мысли о предстоящем распаде СССР ("советской империи") порождали сомнения, и даже возмущение. Большинству казалось, что Советский Союз вечен и неделим. Войну в Афганистане он называл преступлением, что также вызывало отторжение у многих тех, кто считал ее "интернациональной миссией". Он также предсказывал предстоящий развал системы "мирового социализма", и не только той его части, которая непосредственно входила в советский блок.

Большое возмущение у некоторых также вызывали его утверждения о том, что рабочие в "первом в мире государстве рабочих и крестьян" были в СССР наиболее угнетаемым классом, и что сам рабочий класс не должен быть у власти, делегируя туда своих представителей, как это было при первых Советах. Большее, на что он может и должен быть способен, это - контролировать любое правительство снизу, через контроль средств производства. Идея о "рабочей демократии" как о форме власти снизу, без непосредственного вхождения в структуры государственной власти, была весьма новой и необычной. Многие называли такую идею анархизмом, анархо-синдикализмом. Еще более интересной для многих оказалась идея о возможности найма рабочими лиц умственного труда на договорной основе для осуществления последними управленческих функций и полном контроле со стороны рабочих над руководителями всех уровней. Многие говорили, что это - повторение опыта Югославии.

Печальная, но живая практика стран "реального социализма" в конце 1980-х гг., где бюрократия была господствующим социальным слоем, подтверждала правоту некоторых его прогнозов. Наступившие вскоре события в Польше, Румынии, Чехословакии и других странах также подтвердили во многом точность его видения происходивших в Восточной Европе исторических процессов. Кризис в указанных странах привел к окончательному слому европейской системы сталинизма.

Общественный кризис в Югославии, который привел к развалу "социалистического самоуправления" и распаду самой Югославии, был большим ударом для всех тех, кто полагал, что именно в этой стране был на практике осуществлен принцип "рабочего самоуправления". Европейский "социалистический мир" оказался ввергнутым в глубокий кризис. Наступили идеологический вакуум и растерянность среди всех левых активистов, прежде всего среди антисталинистов. Делались попытки определить общественно-экономический строй СССР, заново осмыслить роль рабочего класса, всех других социальных слоев и классов в рамках "реального социализма". Для многих из тех, кто познакомился с Л.Н. Павловым и его взглядами, теория "Социала" оказалась настоящим откровением. Такое же впечатление эта теория оказала также на многих тех, кто был уже знаком с трудами Л. Троцкого, М. Джиласа, М. Восленского, Т. Клифа, Р. Пайпса и др[угих]. Многие из тех, кто ознакомился с "Социалом", спорили с его автором.

Взгляды и подходы Л.Н. Павлова, как уже говорилось, были для многих весьма спорными и даже неприемлемыми.

Так, он считал коммунистов, прежде всего КПСС и другие "коммунистические и рабочие партии", предателями дела и интересов рабочего класса. Он полагал, что любая политическая партия, какой бы левой она не была, неизбежно, после прихода к власти, как это было в России и других странах, станет выражать интересы правящей в условиях отсталого способа производства прослойки управленцев, которых он называл, применительно к России, "социалиями", заменив этим непривычным словом более привычный термин "номенклатура". Отсюда он делал логическое заключение о том, что рабочий класс, неоднократно обманутый различными политиками, должен бороться за свои интересы независимо от политических партий, не поддаваться ни под какой контроль с их стороны, игнорировать все попытки со стороны политических движений взять руководство над рабочим движением. Отсюда же, из этой предпосылки, и название "Независимость".

Мысль о независимости рабочего движения от ведущей роли какой-либо политической группы пришла Л.Н. Павлову задолго до известных событий конца 1980-х гг. При этом Л.Н. Павлов не исключал возможности создания в перспективе крупного политического объединения рабочего класса, но обязательно при наличии мощных профсоюзов и других организаций гражданского общества, которые контролировали бы такое объединение.

Что касается характеристики советского общественно-экономического и политического строя, то он был категорически против его понимания как "государственно капиталистического", полагая, вслед за К. Марксом, что под капитализмом следует понимать наличие развитых рынков капитала, труда и товаров. Всего этого, согласно мнению Л.Н. Павлова, в СССР и ряде других стран восточной Европы и Азии, не было. При этом он, однако, не отрицал наличия элементов рынка и товарности в советской экономике.

Он называл базис советской экономики "государственным социалом", имея в виду, прежде всего, тотальное "обобществление" средств производства государством и государственные формы собственности. При этом технологически отсталый способ производства, двигавший до поры до времени советскую экономическую машину ("господство физического труда"), он называл "феодально-социалистическим", полагая под "советским феодализмом" именно технологическую отсталость производительных сил в СССР и, в силу этого, господство различных форм внеэкономического принуждения к труду и внеэкономической экспроприации прибавочного и большей доли основного общественного продукта, создаваемого в советском производстве.

Он также полагал, что России предстоит пройти длительный путь "буржуазности", но не капитализма в западном его понимании. Такая эпоха растянется на длительный исторический период. Однако на протяжении всего этого периода, согласно его точке зрения, в российской экономике господствующими будут по прежнему различные виды государственной собственности при политическом господстве правящего класса "социалиев".

Л.Н. Павлов постоянно подчеркивал, что методология К. Маркса была для него основным методом анализа советской экономической и социальной действительности.

В марксизме для Л.Н. Павлова диалектика К. Маркса была главным и ключевым моментом. При анализе окружающей его действительности он утверждал решающую роль борьбы противоречий, полагая, что они - основной "двигатель" жизни, ее приводной ремень. Для него важнейшим моментом была материалистическая диалектика К. Маркса, по крайней мере, в период, когда Л.Н. Павлов был здоров и полон сил.

Как уже говорилось, Леониду Николаевичу было трудно найти работу. Во второй половине 1980-х. гг. ему не разрешали открыть свой малый бизнес (тогда это называлось "кооперативом"). Власть слишком хорошо знала, с кем она имела дело. Ей хотелось закрыть ему всякий доступ к средствам существования, экономически выжать его из жизни, и, если не поможет, предпринять какие-либо другие меры для его "отчуждения" от реальной жизни.

В условиях гонений на него со стороны властей возникла ассоциация "Независимость". Она была создана в 1989 году. Л.Н. Павлову тогда казалось (он сам об этом не раз говорил и убеждал нас в этом), что советские трудящиеся, прежде всего промышленные рабочие, в силу уровня их образования и сознательности, в состоянии создать такие структуры, которые дали бы возможность экономически выжить не только им, но и тем одиночкам, которые активно боролись за интересы самих трудящихся в предшествующие годы. Ему казалось, что, создав, по крайней мере, одну группу, или ячейку, самоуправления, основанную на "горизонтально вложенных" структурах, солидарности и праве меньшинства на свои собственные инициативы и действия, он сможет, в силу объективных условий развитости общественного сознания, дать толчок повсеместному созданию подобных же структур. Было ли это глубоким заблуждением Павлова? Был ли это идеализм, не свойственный ему, как материалисту? Или это был акт отчаяния? Увы, мы не успели обсудить с ним эту дилемму, хотя и слышали в последние годы его высказывания о "незрелости рабочего класса и в целом советских трудящихся"[3], об их неготовности к организованной борьбе и самоуправлению.

С самого своего возникновения профсоюз "Независимость" активно вступил в борьбу за социально-экономические изменения в советском обществе, за профессионально-классовые права рабочего класса. Сам Л.Н. Павлов полагал в конце 1980-х гг., что способность советского рабочего класса к самоорганизации и самоуправлению является главным фактором, который сможет помочь выжить таким структурам, как "Независимость". И в самом деле, основной частью его членов были рабочие из различных предприятий Ленинграда и других регионов России, Украины и бывших республик СССР. На шахте "Воргашорская" в Воркуте "Независимость" имела одну из крупнейших своих организаций[4].

Действительность, однако, как всегда, опровергла самые благие намерения и побуждения. Ох уж эта действительность! Как примирить ее с дерзновением человеческой мысли и теорией, которые всегда пытаются обогнать реальный ход событий? Или объективная действительность все же превалирует, и лишь тот, кто реально оценивает ее, всегда побеждает в гонке жизни? Как совместить борьбу одиночек, которых не устраивает окружающая их действительность, с самой действительностью? Трудные вопросы, на которые пытались дать ответы крупные личности, подобные Н. Чернышевскому, Г. Плеханову, В. Ленину, Л. Троцкому и др[угим]. Но окончательного ответа так и нет. Видимо, и не будет.

В период с 1987 по 1994 годы профсоюз "Независимость" провел не менее 13 акций на предприятиях различных отраслей производства. Крупнейшей из них была стачка на заводе ДСК-2 в 1990 году, которая длилась не менее полугода, включая период захвата рабочими предприятия. Они удерживали его в своих руках не менее месяца[5], бросая вызов угрозам со стороны городского начальства и "наездам" милиции. Однако они так и не дождались главного - солидарности со стороны других заводов, включая второе производство самого ДСК[6], работники которого не горели желанием ввязываться в борьбу. Вскоре стачка закончилась, хотя некоторые требования работников и были частично удовлетворены. Руководители стачки, прежде всего Рима Шарифуллина, подвергались преследованиям.

Были также и другие трудовые конфликты, в которых "Независимость" сыграла роль катализатора и руководителя. В основном лидерами коллективов были члены самого профсоюза, но иногда и те, кто непосредственно в профсоюз не входил. Конфликты в депо Тосно, на Ленинградском металлическом заводе[7], Заводе художественного стекла, в Метрострое, Горэлектротранспорте, в Воргашоре[8], на Донбассе и т[ак] д[алее] стали испытанием структур "Независимости" на прочность, а идеи, которые пропагандировал Л.Н. Павлов, проверялись жизнью. Увы, главная из них - способность советских трудящихся к самоорганизации - не подтвердилась на практике.

Еще менее осуществимой на практике оказалась идея о найме рабочими руководителей производства и контроле над ними снизу. Сам Леонид Николаевич это признавал и делал переоценку своих представлений и концепций об "основной передовой части общества". Мы также делали свои выводы. Между прочим, самый радикальный пересмотр ценностей сделали рабочие лидеры, в разговорах с которыми приходилось и приходится слышать очень нелицеприятные отзывы о рабочей массе "советской закваски".

Вскоре после начала реформ 1990-х гг. многие свободные профсоюзы стали испытывать трудности финансового характера, начали терять своих членов. Кое-кто из лидеров стал частью правящего истэблишмента, как это случилось, например, с руководителями НПГ[9]. Невиданной силы экономический кризис нанес удар по производству, многие заводы встали. Началась приватизация, о неизбежности которой говорили в "Независимости". Однако она привела к результатам, весьма отличным от тех, что мы прогнозировали. Еще раз проявилась полная неспособность трудящихся к самоорганизации и контролю над производством. Более того, многие работники, как выяснилось, вовсе не горели желанием оставаться работать на технологически отсталом производстве и предпочитали заниматься торговлей и другим мелким бизнесом. Вдобавок к этому, отсутствие традиций борьбы в среде советского рабочего класса также сыграло огромную роль в общей деморализации.

В 1991 году рухнул СССР, и все стали ждать наступления "капитализма" и скорого рыночного благополучия. То общество, которое стало наследником советского, все упорно называли и называют капитализмом. Однако наличие сильной роли государства и его контроля над экономикой ("традиционно российская роль надстройки") заставляет относиться к таким утверждениям с большой осторожностью. Более того, события последних нескольких лет еще раз говорят о том, что "государственный социал" (термин Л.Н. Павлова) по - прежнему является главным экономическим базисом российского социума. Аресты и судебные преследования наших "олигархов", переход собственности некоторых из них к государству, реальный контроль государственного аппарата над средствами производства и природными ресурсами, налоговое удушение малого и среднего бизнеса вкупе со специфическим развитием товарно-денежных отношений - все это говорит об особенностях российского "капитализма". Эти процессы Л.Н. Павлов называл одним термином - "буржуазный социал", имея в виду синтез традиционных, архаичных черт российского общества с рыночными, капиталистическими.

Леонид Николаевич также не прекращал думать и об отдаленном будущем. В частности, его занимала проблема пролетарской революции, которую он рассматривал как переворот в развитии производительных сил с последующим социальным переворотом. Однако такие процессы, по его мнению, отнюдь не будут повторять событий начала XX века. Другими словами, не будет необходимости брать банки, телеграф, почту, заводы и фабрики вооруженным путем. Основная масса рабочей силы будет занята в передовых высокотехнологических отраслях производства с высоким уровнем связи и коммуникаций, когда не составит трудности едиными скоординированными действиями остановить в рамках всеобщей забастовки производство в масштабах всей экономики и страны.

Идею о "диктатуре пролетариата" в ее классическом виде он отрицал, полагая вместо нее демократический контроль над всякого рода властью со стороны широких слоев общества[10].

На ближайшую перспективу наиболее возможным и логически последовательным для России событием было бы, согласно его точке зрения, успешное осуществление буржуазно-демократической революции, которая дала бы толчок дальнейшему развитию "буржуазности".

Леонид Николаевич всю свою жизнь посвятил России. Он был российским патриотом в самом высоком смысле этого слова, но не квасным "имперским государственником". Больше всего он ценил свободу творческой человеческой личности. В условиях империй всякая свобода подавляется, поэтому век империй, как считал Л.Н. Павлов, короток. Вечна Свобода, как вечна сама жизнь. Он полагал, что государство как общественный институт подвержен изменениям и должен отмереть. Рамки государства для него также были тесными, хотя он утверждал, что от государства, как неизбежности, на данном этапе не уйти.

Тринадцать проведенных "Независимостью" стачек[11], успешных и не совсем, а также большое количество судебных процессов, составили бесценный капитал, дали опыт, который еще долго будут, как мы надеемся, изучать активисты других организаций.

Примерно в 1994 году начались проблемы и в "Независимости", в результате чего мы понесли потери "в живой силе". То есть, проще говоря, из профсоюза начали уходить его активные участники, разочаровавшись в любой борьбе. У Леонида Николаевича появились проблемы со здоровьем, произошел первый инфаркт, затем второй.

Все последние годы он боролся за жизнь и при этом писал книгу, посвященную наиболее интересной для него области экономики и социологии - он обосновывал положение о том, что и интеллектуальный труд, а не только физический, имеет свою стоимость. Более того, он утверждал мысль о том, что увеличение доли умственного труда и окончательное, полное освобождение от физического труда в производстве есть залог освобождения труда в целом. Собственно, его последняя недописанная книга так и называется "Стоимость интеллектуальной рабочей силы". К сожалению, он не дописал ее. Остался неопубликованным и "Социал".

Леонид Николаевич в последние годы освоил компьютер, активно читал труды многих авторов и исследователей, в частности А.В. Бузгалина и Б.Ю. Кагарлицкого. Последнее время интересовался трудами и идеями Э. Валлерстайна.

Тяга к жизни была его главным человеческим качеством. При этом к смерти он относился диалектически, как к неизбежному, и даже желанному завершению жизни. Единственно, чего он боялся, так это преждевременной, неожиданной смерти, которая бы не дала закончить начатое. Именно это с ним и произошло. Он надеялся жить еще долго. Увы!

Его дело остается с нами, его учениками, со всеми теми, кто знал и ценил его. Продолжает существовать Ассоциация "Независимость", хотя и не такая массовая и радикальная, какой она была в конце 1980-х гг. Существует и борется "Независимость" в бывшей Югославии, что для нас является удивительным, почти чудесным подтверждением правильности многих взглядов Л.Н. Павлова. Продолжают жить идеи Леонида Николаевича, развиваемые и переоцениваемые его учениками.

Сама его личность была удивительно цельной и в то же время противоречивой, как диалектика жизни.

Вечная память!

По поручению ИКАР "Независимость",
Юрий Симонов,
активист профсоюза "Независимость" с 1990 года, участник Комитета Солидарных Действий,
активист свободного профсоюза ПРОФТЭК, член местной организации СОЦПРОФ,
участник движения "Альтернативы", участник ЕСФ в Лондоне в 2004 г.