Это был уникальный в своем роде профсоюз. И для России, и для Европы. А мы не только ничего не знаем о нем. Мы даже названия такого: Берштербунд – не слышали.

В 19-м веке русская свиная щетина для бытовых и промышленных щёток ценилась в Европе очень высоко. Дело в том, что чем менее «культурна» порода свиньи, тем твёрже, прямей, длинней у неё волос. Как известно, с Россией тягаться в дикости трудно, так что наша щетина была вне конкуренции. В самой Империи экспортный район располагался в западных губерниях, целиком укладываясь в черту еврейской оседлости. Занимались промыслом только евреи.

Стол финского щетинщика 19 в. Вряд ли рабочее место российского щетинщика сильно отличалось

Труд щетинщика был на 100% ручной. Выдерганную из шкур щетину отделяли от мусора, разбирали по твердости; опытные подмастерья/рабочие могли делать это на ощупь, не глядя. Затем сортировали щетину по цвету и длине – тут без зрения уже было не обойтись. Наконец, прикреплёнными к верстаку корчётками вычесывали пух. Работа требовала большого опыта, терпения, напряжения. Проведенные замеры давали до 200 движений пальцами в минуту, и это большую часть рабочего дня! Последний продолжался, включая перерывы, 16-18 часов, при одном выходном в неделю (иудейская суббота). Трудились в пыльных, тёмных, тесных мастерских. Недаром многие щетинщики, имевшие за спиною 5-6 лет ученичества и лет 20 подмастерства, были хилогруды, полуслепы, с землистого цвета лицом и больными руками. Разглядывая такого ветерана на советских юбилеях, молодёжь и не подозревала, что замучен он не царской каторгой, а фабрикантом-соплеменником.

Зачем нужна хевра

Черта оседлости для иудеев в России существовала вплоть до 1915 года

Понятно, что щетинщики не желали мириться со своим положением. С начала 1880-х годов тут и там вспыхивали стихийные стачки, организовывались подмастерские хевры/братства. Но все эти опыты были малоуспешными, пока в 1888 году не создали хевру щетинщики Вильны (в Литве). Это был неофициальный профсоюз с писанным уставом, который стачки готовил, проводил и поддерживал средствами из кассы. Касса формировалась из членских взносов: 25 копеек «вступных» и 25 месячных – деньги немалые, если учитывать, что щетинщики получали тогда лишь 15-20 рублей в месяц. Но жертвы были не напрасны: организованная хеврой в 1892 году забастовка застала хозяев врасплох и дала сокращение рабочего дня на час с одновременным повышением зарплаты.

Воодушевлённый успехом подмастерский актив принялся агитировать за создание хевр по всему Щетинному району. Сезонные перемещения подмастерьев вслед за неравномерно поставляемым сырьем, концентрация основной массы мастерских в нескольких городах и местечках, общая малочисленность профессии (до 2500 человек) – всё это облегчало агитацию. Оказалось кстати и Ремесленное положение, изданное Екатериной Второй в 1785 году. Его 105-я статья ограничивала рабочий день временем «от 6 часов утра до 6 часов вечера, исключая полчаса на завтрак и полтора часа на обед и отдых».

Долгое время рабочие о своём праве на «12 часов» не знали. Но вот в 1892 году виленский социал-демократ, учитель Самуил Гожанский раскопал указанное Положение в огромных талмудах «Свода законов Российской Империи». Он поведал новость кружковой «общественности», та в свою очередь – подмастерским хеврам. Открытие необычайно обрадовало рабочих: у них теперь появлялась чёткая цель – борьба за 12 часов и возникала надежда на содействие властей – ведь речь шла не о преступных заговорах-стачках, а о применении Закона Империи. Тем более, что в 1893 году был переиздан Ремесленный устав, в 431-й статье закреплявший дарованное Екатериной право.

Предел первый

Всего несколько томов из необъятного 'Свода законов Российской Империи'

Щётка с натуральной щетиной

Итак, потянулись ходоки по городам и весям, беседуя с товарищами в трактирах, синагогах и окрестных лесах. Русские полицейские смотрели на шепчущихся евреев с подозрением: они ведь на идиш шептались! Раввины обличали в них гордыню и зависть к сильным мира сего. Обыватель обзывал страшным словом – «цилисты». Социалисты старались щетинщикам в агитации помогать, но излишней опекой не раздражать. Наши же герои подпольными связями в профсоюзной работе пользовались охотно, благо многие считали себя эсдеками.

В считанные месяцы горстка виленцев взбаламутила весь район. Кругом были насаждены рабочие хевры, а скоро поднялся вихрь стачек за 12 часов. Хозяева вновь оказались не готовы, а власти поначалу держались в стороне, почему стачки кончались успешно: сокращением работы на 1-2 часа, повышением платы и т.п. Однако сами победители неожиданно наткнулись на препятствие, огромное, как стена – РЫНОК.

Уступивший требованиям рабочих фабрикант должен был поднять цену на щетину. Но тогда он рисковал остаться с непроданным товаром, который шёл в Европу через ежегодную Лейпцигскую ярмарку, где производители торговали бок о бок и могли повысить цену только сговорившись, одновременно. Оставалось ещё компенсировать убыток расширением производства – но откуда у мелкого капиталиста накопления для этого? Вот и получалось, что, сдаваясь при стачках, фабриканты просто шли по миру. Либо каждый сезон упорно восстанавливали прежние условия найма. Иными словами, пока стачечная борьба носила локальный и несогласованный характер, вынуждая к уступкам не всех хозяев разом, победы рабочих оказывались недолговечными, а то и вовсе оборачивались безработицей и голодом.

Выход для щетинщиков был один: координировать действия в масштабах ВСЕГО РЕМЕСЛА.

Предел второй

В октябре 1895 года в Вильне состоялся съезд представителей пяти главных хевр. Он обобщил опыт агитации и стачек, принял ряд решений по всему ремеслу и сделал важный шаг к объединению, послав на места своих постоянных представителей.

Подобные съезды стали проходить дважды в год, предшествуя найму щетинщиков на очередной сезон, начало которого падало на два иудейских праздника: Пасхи в апреле-мае и Кущей в октябре-ноябре. Это позволило при переговорах с хозяевами согласованно выдвигать главные требования, планировать и координировать стачки, вмешиваться в миграцию щетинщиков («товарищи, в этот город не идите, там стачка и все места под бойкотом!») и избавиться от штрейкбрехеров из Межиречья. Последние обычно приезжали и нанимались как раз туда, где бастовали их товарищи. Теперь они встретили стойкий отпор сплочённых стачечников и, после ряда страшных мордобитий и поножовщин, выбрали жизнь поспокойней:  создали хевру у себя дома, взяв за горло своих фабрикантов.

Один из позднейших вариантов устава легального Союза щетинщиков

Бедные хозяева столкнулись с организованным давлением подмастерьев по всему ремеслу. Год от года они сдавали позиции, солидарно уступая требованиям (вплоть до 12 часов) и солидарно же поднимая цену на щетину в Лейпциге, пока не пришли к мысли, что неплохо бы им организоваться и против рабочих.

Везде начали возникать синдикаты хозяев, которые помимо установления цены на товар составляли «чёрные списки» профактива, вели переговоры с хеврами, выдвигали контртребования. Если где начиналась забастовка, синдикаты других пунктов присылали «пострадавшим» фабрикантам деньги, стачколомов (под охраной полиции), предоставляли льготные кредиты и т.д. Зато с хозяина, сепаратно уступившего щетинщикам, синдикат взимал штраф. Таким образом, хозяева организовались не хуже рабочих, причём обладали гораздо большими, чем хевры, средствами.

Кроме того, у щетинщиков не сложились отношения с властями. Конечно, поначалу русская администрация (как, например, в Минске в 1894 году) пыталась играть роль арбитра в их конфликтах с хозяевами. Но революционные связи хевр быстро определили враждебную к ним позицию властей. Ряд щетинщиков был арестован по политическим делам, в разгроме забастовок немалую роль стала играть полиция. Ранее существовавшие просто неофициально, хевры теперь загонялись в подполье.

Так перед рабочими встала новая задача, создать централизованное профобъединение, способное противостоять синдикатам, развиваясь при этом нелегально.

Предел третий

В апреле 1898 года 6-й съезд в Ковно учредил Берштербунд или Еврейский Союз рабочих-щетинщиков в Польше и Литве – последняя понималась в границах 1772 года, т.е. включала Белоруссию. Избранному съездом Центральному Комитету был поручен жёсткий контроль над миграцией щетинщиков, единой стачечной кассой, а также внешние связи Щетинного союза. Особое место занял вопрос об отношении к Всеобщему Бунду – недавно учрежденной еврейской социал-демократической партии. Союз был объявлен коллективным членом этой партии, принял партийную программу, а представители партии получили право накладывать вето на профсоюзные решения (чем, кажется, ни разу не воспользовались). ЦК поручили также организовать газету. Называлась она скромно: «Der Wecker», что значит «Будильник» – но голос её звучал подобно набату.

12-й номер 'Дэр Вэкера'

Результаты этих новаций впечатлили всех. 75% забастовок оканчивались победой. Стачки порой затягивались на 2-4 месяца, так что разваливались целые хозяйские синдикаты. Столкнувшись с тем, что во всех крупных пунктах наём шёл только через союз, одиночки-рабочие потянулись в организацию, и в 1901 году хевры объединяли 2/3 всех щетинщиков. В 1900 году союз боролся за повременную оплату вместо сдельной и уже не за 12, а за 10 часов работы в день. В 1905-м он добился восьми часов.

Однако опять возникли проблемы. Первой был кризис сбыта в Европе. Второй – объединение хозяев в два больших синдиката, что позволило им перейти в контрнаступление и объявлять рабочим локауты в целых губерниях. Наконец, фабриканты стали перебираться в русские области, где существовало ориентированное на внутренний рынок щетинное производство. В последние годы оно сильно выросло, причём себестоимость его была гораздо ниже, ведь у русских щетинщиков крупных профсоюзов не было.

Соответственно, Берштербунд поставил перед собой цель выйти за национальные и профессиональные рамки. Состоявшийся в сентябре 1906 года 1-й съезд Центрального Объединения щетинщиков и щёточников, как отныне назывался Берштербунд, постановил привлечь в союз русских рабочих, а также представителей смежной профессии – изготовителей щёток.

Непобедимый профсоюз

Распространение Берштербунда к 1905 году (по неполным данным)

И вот здесь произошел сбой. Русские не шли в организацию, входящую в «еврейскую партию». А многие щёточники-евреи выступали за независимость союзов от любых партий. Казалось, дальнейший рост Берштербунда зависел от того, удастся ли ему «развестись» с Бундом, тем более что в России после Пятого года расширились возможности легальной профсоюзной деятельности. Однако со спадом Революции натиск еврейских капиталистов и русских властей на профсоюз достиг такой силы, что передохнуть невозможно было, не то что выйти из партии. Локаут следовал за локаутом, волнами накатывали аресты, ЦК уставал созывать «восстановительные» съезды. При всем том организационную, финансовую, информационную поддержку щетинщики по-прежнему получали от Бунда, разгромленные хевры нередко восстанавливались только благодаря бундовскому же авторитету.

В такой ситуации отказаться от партийности было безумием. Это значило не только предать партийных товарищей, которые сами переживали нелёгкие времена, но и просто разрушить профсоюз. Так Берштербунд третьего предела не преодолел. К Мировой войне, после серии ежегодных многомесячных локаутов, хозяева добились увеличения рабочего дня до 9 часов и восстановления «открытого цеха», т.е. права нанимать рабочих минуя профсоюз. Но заработок, который за 20 лет вырос по ремеслу в 5-6 раз (!), срезать не удалось, как не удалось и раздавить профсоюз.

Отчёт правления Витебского союза щетинщиков за 1908 год

С началом войны и крахом экспорта щетины начинается малоизвестный период в истории Берштербунда. Центр ремесла и ядро рабочих переместились в Среднее Поволжье, где в 1916 году союз развернул кампанию «уравнения платы», организуя стачки на фабриках с низкими заработками. Февральская Революция вывела его из подполья и из Бунда (который, однако, сохранил свое влияние в союзе), позволила расправить плечи и объединить всю профессию. Но заполыхавшая гражданская война поставила промысел на край гибели. Поголовная безработица, болезни, голодная смерть и мобилизации на фронт сократили число щетинщиков с семи тысяч до одной. Профсоюз выдержал и это, сохранив наиболее квалифицированный костяк рабочих до самого момента своей ликвидации. Произошло это в июле 1920 года: Берштербунд слился с Союзом рабочих кожевенников, также имевшим за плечами 25-летнюю историю.

*   *   *

Берштербунд был первым в России рабочим межрегиональным профобъединением. Он стоял у истоков российского лейборизма. Дал один из образцов отношений с партией: профсоюз не приводной ремень, партия не рулевой. Они – партнеры и союзники. Берштербунд показал, что сплочённые рабочие даже в условиях подполья могут добиться качественного улучшения условий труда и жизни, безоговорочного их признания фабрикантами, влияния на производство и мировые цены. Он продемонстрировал потрясающие примеры рабочей стойкости и солидарности.

Опыт его бесценен. Но что мы знаем о нём?

Вадим БОЛЬШАКОВ

(Опубликовано в газ. «Солидарность» в 2002 году)